Сказка 1000 и одной ночи

«Рассказ первого старца»

 

Знай, о ифрит, — сказал тогда старец, — что эта газель —  дочь  моего дяди и как бы моя плоть и кровь. Я женился на ней, когда она была совсем юной, и прожил с нею около тридцати лет, но не имел от  нее  ребенка;  и тогда я взял наложницу, и она наделила меня сыном, подобным луне в  полнолуние, и глаза и брови его были совершенны по  красоте!  Он  вырос,  и стал большим, и достиг пятнадцати лет; и тогда мне  пришлось  поехать  в какой-то город, и я отправился с разным товаром. А дочь моего дяди,  эта газель, с малых лет научилась колдовству и волхвованию, и она превратила мальчика в теленка, а ту невольницу, мать его, в корову и отдала их пастуху.

   Я приехал спустя долгое время из путешествия и спросил о моем ребенке и его матери, и дочь моего дяди сказала мне: «Твоя жена умерла,  а  твой сын убежал, и я не знаю, куда он ушел». И я  просидел  год  с  печальным сердцем и плачущими глазами, пока не пришел великий праздник Аллаха, и тогда я послал за пастухом и велел ему привести жирную корову. И  пастух привел жирную корову (а это была моя невольница, которую заколдовала эта газель), и я подобрал полы и взял в руки нож, желая ее зарезать,  но корова стала реветь, стонать и плакать; и я удивился этому, и меня взяла жалость. И я оставил ее и сказал пастуху: «Приведи мне  другую  корову». Но дочь моего дяди крикнула: «Эту зарежь! У меня кет лучше и жирнее ее!» И я подошел к корове, чтобы зарезать ее, но она заревела, и тогда я поднялся и приказал тому пастуху зарезать ее и ободрать. И пастух зарезал и ободрал корову, но не нашел ни мяса, ни жира — ничего, кроме кожи и костей. И я раскаялся, что зарезал корову, но от моего  раскаянья  не  было пользы, и отдал ее пастуху и сказал ему: «Приведи мне жирного  теленка!» И пастух привел мне моего сына; и когда теленок увидел меня, он  оборвал веревку и подбежал ко мне и стал об меня тереться, плача и стеная. Тогда меня взяла жалость, И я сказал пастуху: «Приведи мне корову, а  его  оставь». Но дочь моего дяди, эта газель, закричала на меня и сказала: «Надо непременно зарезать этого теленка сегодня: ведь сегодня — день святой и благословенный, когда режут только самое хорошее животное, а среди наших телят нет жирнее и лучше этого!»
   «Посмотри, какова была корова, которую я зарезал по  твоему  приказанию, — сказал я ей. — Видишь, мы с ней обманулись и не имели от нее  никакого проку, и я сильно раскаиваюсь, что зарезал ее, и теперь, на  этот раз, я не хочу ничего слышать о том, чтобы зарезать  этого  теленка».  — «Клянусь Аллахом великим, милосердным, милостивым, ты  непременно  зарежешь его в этот священный день, а если нет, то ты мне не муж и я тебе не жена!» — воскликнула дочь моего дяди. И, услышав от  нее  эти  тягостные слова и не зная о ее намерениях, я подошел  к  теленку  и  взял  в  руки нож…»
   Но тут застигло Шахразаду утро, и она прекратила дозволенные речи.
   И сестра ее воскликнула: «О сестрица, как твой рассказ прекрасен, хорош, и приятен, и сладок!»
   Но Шахразада сказала: «Куда этому до того, о чем  я  расскажу  вам  в следующую ночь, если буду жить и царь пощадит меня!»
   И царь тогда про себя подумал: «Клянусь Аллахом, я не убью  ее,  пока не услышу окончания ее рассказа!»
   Потом они провели эту ночь до утра обнявшись, и царь отправился  вершить суд, а везирь пришел к нему с саваном под  мышкой.  И  после  этого царь судил, назначал и отставлял до конца дня и ничего не приказал везирю, и везирь до крайности изумился.
   А затем присутствие кончилось, и царь Шахрияр удалился в свои покои.

   Вторая ночь

   Когда же настала вторая ночь, Дуньязада сказала своей сестре Шахразаде: «О сестрица, докончи свой рассказ о купце и духе».
   И Шахразада ответила: «С любовью и удовольствием, если  мне  позволит царь!»
   И царь молвил: «Рассказывай!»
   И Шахразада продолжала: «Дошло до меня, о счастливый царь и  справедливый повелитель, что когда старик хотел зарезать  теленка,  его  сердце взволновалось, и он сказал пастуху: «Оставь этого теленка  среди  скотины». (А все это старец рассказывал джинну, и джинн  слушал  и  изумлялся его удивительным речам.) «И было так, о владыка царей джиннов, — продолжал владелец газели, — дочь моего дяди, вот эта газель, смотрела и видела и говорила мне: «Зарежь теленка, он жирный!» Но мне было не легко его зарезать, и я велел пастуху взять теленка, и пастух взял его  и  ушел  с ним.
   А на следующий день я сижу, и вдруг ко мне приходит пастух и говорит: «Господин мой, я тебе что-то такое скажу, от чего ты обрадуешься, и  мне за приятную весть полагается подарок». — «Хорошо», — ответил я; и пастух сказал: «О купец, у меня есть дочка, которая с малых лет научилась  колдовству у одной старухи, жившей у нас. И вот вчера, когда ты дал мне теленка, я пришел к моей дочери, и она посмотрела на теленка и закрыла себе лицо и заплакала, а потом засмеялась и сказала: «О батюшка, мало же я для тебя значу, если ты вводишь ко мне чужих мужчин!» —  «Где  же  чужие мужчины, — спросил я, — и почему ты плачешь и смеешься?» —  «Этот  теленок, который с тобою, — сын нашего господина, — ответила моя дочь. —  Он заколдован, и заколдовала его, вместе с его матерью, жена его отца.  Вот почему я смеялась; а плакала я по его матери, которую зарезал его отец». И я до крайности удивился, и, едва увидев, что взошло солнце»  я  пришел тебе сообщить об этом».
   Услышав от пастуха эти слова, о джинн, я пошел с ним, без вина пьяный от охватившей меня радости и веселья, и пришел в его дом, и дочь пастуха приветствовала меня и поцеловала мне руку, а теленок подошел  ко  мне  и стал об меня тереться. И я сказал дочери пастуха: «Правда ли то, что  ты говоришь об этом теленке?» И она отвечала: «Да, господин мои,  это  твой сын и лучшая часть твоего сердца». — «О девушка, — сказал я тогда, — если ты освободишь его, я отдам тебе весь мой скот,  и  вес  имущество,  и все, что сейчас в руках твоего отца». Но девушка улыбнулась  и  сказала: «О господин мой, я не жадна до денег и сделаю это только при двух  условиях: первое — выдай меня за него замуж, а второе — позволь мне заколдовать ту, что его заколдовала, и заточить ее, иначе мне угрожают ее  козни».
   Услышав от дочери пастуха эти слова, о джинн, я сказал: «И сверх  того, что ты требуешь, тебе достанется весь скот и имущество,  находящееся в руках твоего отца. Что же до дочери моего дяди, то ее кровь  для  тебя невозбранна».
   Когда дочь пастуха услышала это, она взяла чашку и наполнила  ее  водой, а потом произнесла над водой заклинания и брызнула ею  на  теленка, говоря: «Если ты теленок по творению Аллаха великого,  останься  в  этом образе и не изменяйся, а если ты заколдован, прими свой прежний образ  с соизволения великого Аллаха!» Вдруг теленок встряхнулся и  стал  человеком, и я бросился к нему и воскликнул: «Заклинаю тебя Аллахом,  расскажи мне, что сделала с тобою и с твоей матерью дочь моего дяди!» И он  поведал мне, что с ними случилось, и я сказал: «О дитя мое, Аллах послал тебе того, кто освободил тебя и восстановил твое право».
   После этого, о джинн, я выдал дочь пастуха за него замуж, а  она  заколдовала дочь моего дяди, эту газель, и сказала: «Это прекрасный образ, не дикий, и вид его не внушает отвращения». И дочь пастуха жила  с  нами дни и ночи и ночи и дни, пока Аллах не взял ее к себе, а после ее кончины мой сын отправился в страны Индии, то есть в земли этого купца, с которым у тебя было то, что было; и тогда я взял эту  газель,  дочь  моего дяди, и пошел с нею из страны в страну, высматривая, что сталось с  моим сыном, — и судьба привела меня в это место, и я  увидел  купца,  который сидел и плакал. Вот мой рассказ».
   «Это удивительный рассказ, — сказал джинн, — и я дарю тебе треть крови купца».
   И тогда выступил второй старец, тот, что был с охотничьими  собаками, и сказал джинну: «Если я тебе расскажу, что у  меня  случилось  с  моими двумя братьями, этими собаками, и ты сочтешь мой рассказ еще более  удивительным и диковинным, подаришь и ты мне  одну  треть  проступка  этого купца?» — «Если твой рассказ  будет  удивительнее  и  диковиннее  —  она твоя», — отвечал джинн.